I Господь, ты тот, кто вложил в мои руки лезвие мерзости, Голос проклятия черного, горькой желчью в сердце осевшего, Будь холодом в лучах своих, сияющим бессмертным пламенем, Отвергающим спасение души. Разрастайся во мне безумием все больше и больше, И освяти мой путь в глубины мерзости и зла.
Вдохни в небо крик агонии и горя матери Христа, Созерцавшей от болей обезумевшего сына - Пригвожденного спасителя. И пусть в сердцах голодных взойдут семена Твоего древнего триумфа - Траурного торжества безмолвия Великой скорби человечества...
Господь! Тот, кто вложил в мои руки лезвие мерзости, Ты мертв во мне и живешь мной, Жаждущим лишь смерти и грязи.
II Я не улавливаю течения своей судьбы и от всего отвратил свой вкус, Находясь в этом спокойствии в этих холодных стенах. Все померкло в головокружительном вихре размышлений о смерти. И я смею проклинать Бога внутри себя. Ненависть ли это? Возможно. Упадок ли? Однако, это, несомненно движение и движение наощупь. Смелость и буйство красок. Стремление к абсолюту отвратительного, Что есть Подлинное Искусство! Ах, как велика эта жертва и как невинна! Словно малое дитя, смотрит она на меня изнутри меня, Словно в бездну, и молчит. Это тягостное сопротивление веет его отчаянием. И что есть жизнь, если не смерть смерти? Танец хаоса и экстаз, вливающийся в Ничто тяжелым потоком. Все сущее есть дышащее чрево Бога. Древо цветения, которому суждено сгнить. Таким образом, смерть находится внутри смерти и все что создано, Должно погибнуть и кануть в пропасти, ибо скорбью благ Господь...
III Господь! Твои могилы переполнены Тобой когда-то порожденными, Увидевшими красоту земли, прожившими свои скупые дни. Господь! Чрево ненасытное вскорми слезами тех, Кто остался жить В твоих ладонях горя и забвения немого. Пыльным ветром скорби обними...
I God, who put the abominable blade into my arms, The voice of the black curse, Having subsided as a bitter bile in the heart, Be the cold in your rays, shining with unfading flame, Rejecting down the soul’s salvation. Spread more and more out in me with the aberration, Sanctify my path in the depths of abomination and evil.
Breathe the agony cry and Christ’s mother grief Who had been contemplating her pain-stricken son Being Nailed Saviour. Let seeds of Your ancient triumph sprout out in hungry hearts, Mournful celebration in silent of the great human woe…
God, who put the abominable blade into my arms, You are dead in me and you live through me, Thirsting only death and filth.
II I don’t catch my fate streaming that is why I averted my taste Being in this tranquility surrounded with the cold walls. All is faded into dizzy vortex of death recollections. And I dare curse God inside. Is this hatred? It could be. Is this depression? However this is undoubtedly a movement by touch. The courage and rampage of colours. A convergence to absolute of abominable is a true Art! So, what a great and so much innocent sacrifice! Like a little child it keeps silence and looks at me out of inside like if in the abyss. This onerous resistance flies with desperation. And what is a life if death is dead? It is a chaos dance and ecstasy, pouring as a heavy stream into the Nothingness. God’s breathing belly is everything that exists. Tree of blooming that has to be decayed. Thereby death is inside of death and everything that was created, Now has to die out and vanish into abyss because God is full of grief…
III God! Your graves are crowded With them who has been begotten by You, Who saw the beauty of the Earth, Who ran through their avaricious days. God! Bring up the insatiable belly with the tears of them, Who survived There aren’t lots of grief and oblivion in Your palms. Embrace them with the drunken sorrowful wind...Teksty umieszczone na naszej stronie są własnością wytwórni, wykonawców, osób mających do nich prawa.
